— Жарко у вас, Владимир Абдуалиевич.
— Что вы! Сейчас уже прохладно. Вот в июле и августе температура поднималась до 40 градусов.
— Погода тут ни при чем. Припекать у вас стало в январе. Как мэра Махачкалы Мусу Мусаева арестовали, так и пошло. Потом взяли премьера правительства Дагестана Абдусамада Гамидова, его замов Шамиля Исаева и Раюдина Юсуфова, Рамазана Алиева…
— Мне кажется, началось еще раньше, в прошлом октябре.
— После вашего назначения в республику?
— Климат в Дагестане стал меняться постепенно. В политическом смысле.
В числе первых посланцев федерального центра к нам приехали 38 прокуроров из разных регионов страны во главе с замом генпрокурора России Иваном Сыдоруком. Они провели комплексную проверку, выявили много нарушений и злоупотреблений, на основании чего кого-то уволили, другие ушли сами, а часть виновных ждет уголовная ответственность.
Так, Муса Мусаев уже осужден на четыре года лишения свободы.
— Вроде бы 200 дагестанских чиновников попали под раздачу. Слышал шутку, что можно проводить выездное заседание правительства в следственном изоляторе «Лефортово». Хотя, может, это и не шутка.
— Да, насколько понимаю, собраны весомые доказательства, которые легли в основу обвинений, стали основанием для избрания мер пресечения. Возбужден ряд уголовных дел против высокопоставленных чиновников республики, кроме того, по горячим следам в случае конфликта интересов и несоответствия доходов расходам также следовали соответствующие оргвыводы.
Честно скажу, шутить на эту тему не хочется, картина-то вырисовывается неприглядная.
Нами выработан определенный алгоритм действий. Скажем, Следственный комитет завел дело на главу республиканской антимонопольной службы Кубасаева. Он обвинялся в получении взятки в размере 3 миллиона рублей. Мы пригласили специалистов из ФАС, Росздравнадзора и некоторых других ведомств во главе с лучшими отечественными экспертами по картельному сговору. В итоге удалось установить, что за последние три года лишь по результатам торгов лекарствами и медицинским оборудованием 7,8 миллиарда рублей ушло участникам сговора.
В сфере дорожного строительства — 18 миллиардов рублей. Суммы впечатляют, правда?
Аналогично раскручиваем историю со лжеинвалидами — здоровым людям выдавали липовые свидетельства, по которым полагались льготы, бесплатные лекарства и выплаты из бюджета.
Даже на выходцев из Дагестана, уехавших воевать на стороне боевиков в Сирию, умудрялись оформлять медицинские страховки и списывать деньги по линии ФОМС.
До этого еще додуматься надо!
В Махачкале стоят сотни домов, построенных с нарушением правил и норм. В бетоне одного из обследованных вместо арматуры — старые газовые трубы…
Поэтому задача и формулируется так: остановить коррупцию и системное воровство в разных сферах. Сменить нерадивых чиновников на эффективных управленцев и уже в постоянном контакте с ними находить решения. Ведь эти преступники крали будущее у собственного народа!
Уже сегодня по проведенным торгам в сферах здравоохранения и дорожного строительства идет значительная экономия, а это означает — меньше коррупции, больше лекарств и дорог. В 2018 году в Махачкале на сэкономленные 39 миллионов рублей отремонтируют дополнительно 17 улиц. Или вот проектная стоимость моста на автодороге Шара — Шовкра снижена на полмиллиарда рублей.
Значительную часть жизни я проработал в системе Министерства внутренних дел: долго занимался выявлением экономических преступлений в Москве, потом руководил Главным управлением по борьбе с организованной преступностью МВД и хорошо представляю, что такое теневая экономика и коррупция, какой ущерб они наносят жизни рядовых людей. Полагаю, Владимир Путин, принимая решение о моем назначении, учитывал и этот опыт.
— С коллегами из органов плотно сотрудничаете?
— Мы встречаемся, координируем те или иные шаги, советуемся по кадрам, но в чужую работу не вмешиваюсь. Расследования, задержания, аресты не входят в круг моих обязанностей.
Люди прекрасно знают свое дело. МВД, ФСБ, прокуратура, Следственный комитет. Спасибо им большое.
— Пока не приехали сюда, представляли масштаб бедствия?
— Нет, конечно. Но жители республики, рядовые дагестанцы, ждали перемен и справедливости, а президент поставил задачу сократить нецелевое использование бюджетных средств и обеспечить улучшение жизни людей. Этим и занимаюсь.
— По-вашему, дагестанская история прецедентная или типичная? Если подобным образом тряхнуть соседей, тоже много чего посыплется?
— Не могу рассуждать умозрительно. Вопрос ведь не во встряске, а в наличии системных проблем. В Дагестане они есть. Я не судья тем, кто руководил регионом до меня, им приходилось решать вопросы в сложных условиях. С начала 90-х годов республика находилась под постоянным прицелом разного рода террористического отребья, на борьбу с которым уходили значительные ресурсы.
Предшественники делали что могли. И сделали немало.
— Полагаете, причина проблем во внешних врагах, а не в местных кланах и кумовстве?
— Знаете, в свое время в аппарате Совета безопасности России я курировал управление по Северному Кавказу, занимался этой темой в МВД, соприкасался с ней и как председатель комитета по безопасности Госдумы, заместитель спикера нижней палаты парламента. Считаю, все гораздо сложнее.
Когда меня сюда направляли, я попросил президента укрепить в республике кадровый состав силовых структур, а также судебный корпус. Конечно, без поддержки федерального центра было бы невозможно развернуть системное наступление на коррупцию. За время моей работы в Дагестане побывали Александр Бортников, Юрий Чайка, Владимир Колокольцев, Александр Бастрыкин… И еще 24 федеральных министра и руководителя федеральных агентств. И это были не визиты вежливости, а деловые поездки с целью помочь в наведении порядка в правовой сфере и повышения эффективности работы.
Российские регионы тоже не остаются в стороне. Татарстан поделился ценным кадром: три с половиной года руководивший министерством экономики республики Артем Здунов в феврале 2018-го возглавил правительство Дагестана. Недавно Народное собрание утвердило его кандидатуру. Когда решения принимаются правильные, они дают синергетический эффект. Связи между двумя нашими регионами заметно оживились, КЭМЗ и «КамАЗ», «Дагдизель» и Зеленодольский судостроительный завод заключили прямые договоры о сотрудничестве, мы запустили регулярный авиарейс Махачкала — Казань.
— Председателя Верховного суда Дагестана вы тоже нашли на Волге, правда, в верховьях. Сергей Суворов ранее возглавлял Тверской военный гарнизонный суд, а вы долгое время представляли Тверь в Госдуме.
— С Сергеем Афанасьевичем у нас прежде не было точек пересечения, но отзывы о нем слышал исключительно положительные. Судейское сообщество и президент страны поддержали его кандидатуру.
— Я о другом. Вы первый за последние 70 лет глава республики — не представитель коренной национальности. Не аварец, не кумык и не даргинец. Премьер из Татарии, прокурор из Хакасии, судья из Твери… Республика под внешним управлением?
— В нашей стране определять чистоту национальности — дело неблагодарное. Вот кто я, по-вашему? Отец — казах, мама — русская, на родине отца не жил, вырос в Подмосковье…
— Но, кстати, в Дагестане продолжают искать ваши корни. Якобы ваш сводный брат — житель Дербента.
— Да, ищут.
Вероятно, разочарую кого-то, но мои родственники тут не жили и не живут. Остальное — легенды.
— После ухода с постов магаданца Печеного и кемеровчанина Тулеева вы стали самым возрастным главой региона. Аксакал, можно сказать.
— Да какой же я ветеран? По стажу работы в республике и вовсе новобранец! Впрочем, дело не в количестве лет, проведенных на посту, а в том, чего удалось добиться. Мне не стыдно смотреть людям в глаза.
— Где остановились в Махачкале?
— Снял квартиру неподалеку от работы. Летом жил на берегу Каспия. Территория охраняемая, была возможность погулять, покупаться. При жестком рабочем графике это полезно и даже необходимо.
— Полагаю, вам пока не до красот республики?
— Сто процентов! На работу времени не хватает, где уж тут по сторонам глазеть?
— А что отвечаете внучке Маше на вопрос: когда приедешь, дедушка?
— За минувшее лето удалось провести с ней несколько дней. Попросил у президента небольшой отпуск, съездил в Тверскую область, отдохнул с семьей.
Маша уже была здесь с подружкой, им понравился Дагестан и его жители.
— По ощущениям, вы сюда надолго?
В моем возрасте лучше думать не о времени, а о результатах.
Как человек пишущий, вы отлично знаете, что в конце предложения ставят точку, восклицательный или вопросительный знак. Но можно и кляксу посадить, испортив все впечатление. Важно выбрать правильный знак препинания, завершая рассказ.
— Вы какой предпочитаете, Владимир Абдуалиевич?
— Мне больше нравится многоточие, открытый финал.
Продолжение следует…
Интервью с сокращениями
Андрей ВАНДЕНКО
№ 43, 26.10.2018
